Я никогда, никогда не смогу довести свою молитву до конца, пока действительно не войду в настоящее общение с человеком, за которого молюсь. Вы должны склониться и ощутить состояние того человека.

Не так давно, там в Мехико. Нищий, пожилой мексиканец, чёрные, седые волосы, и у него были седые усы, ни разу, наверное, за жизнь не поел нормально. И вот он подошёл к сцене; католик, по вере; двигался, с небольшой накидкой на плечах, без обуви, ступни ног в морщинах. Он спрашивал меня. И когда он преклонил передо мной колени, я поднял его за руку. Он потянулся за своими чётками, старыми затёртыми чётками; он столько тёр их, читая свои молитвы. Я сказал: "Это необязательно, отец. Вы не должны этого делать. Просто отложите это, всего на минутку". Переводчик говорил ему. Затем он приблизился ощупью ко мне. Я сказал: "Просто подойдите сюда, отец. Я хочу, чтобы вы уверовали в Господа Иисуса". И он поднял свои старческие руки, он взял меня за плечи и склонил свою голову мне на плечо. Я посмотрел вниз на те старые морщинистые ступни ног, пыльные, грязные. Я снял один свой ботинок и посмотрел, подойдёт ли он ему. Я предпочёл бы уйти босиком, чем видеть, что он уйдёт вот так. Понимаете, моё сердце обратилось к нему. Он был слепым.

Теперь, вот когда вы действительно проникаете в это. Вся наша культура потерпит неудачу. Угаснут все наши знамения. Угаснут все наши дары. "Но любовь никогда не потерпит неудачу". Вот что хватается, хватка.
И я подумал: "Несчастный старик, примерно такого же возраста, каким был бы мой отец, если бы был жив". И я подумал: "Быть может, у него тоже где-то есть дети". И он что-то бормотал, и переводчик не передавал это мне. И я посмотрел на того старика. Я просто не мог... Не в моих глазах, а в моём сердце, я мог бы просто... будто бы слёзы капают. "Несчастный старик!" Я подумал: "Наверное, он ни разу в жизни не поел как следует; оборванный". И я вошёл в его, я вник в его страдание. Я подумал: "Помимо нищеты, помимо его состояния и его страдания, всего этого, ещё и в тёмном мире, не видит, слепой". Я подумал: "О Боже, что если бы это там стоял мой отец?" Затем я ощутил сочувствие к нему. Я сказал: "Небесный Отец, смилуйся над этим слепым нищим мужчиной". Это была молитва не из моей головы. Это Нечто в моём сердце молилось об этом. Понимаете, любовь!

И я услышал, как он начал. И вот мексиканцы закричали, десятки тысяч. Я задавался вопросом, что это такое. Он кричал: "Я вижу! Я вижу!" Вот он повернулся и опустился на колени, стал тереть мне ботинки, стараясь погладить ступни моих ног. И я поднял его. И он стал бегать туда-сюда, пожилой, сутулый человек, кричал: "Я вижу! Я вижу!"
Что это было? Войти в общение с ним. Любовь, вот что совершает это. Не принуждение; именно чистая, непорочная любовь. Это превзойдёт все дары возложения рук. Это превзойдёт все истолкования и говорение на языках. Это превзойдёт все... Я сказал бы это в мелодичных голосах пения. Это превзойдёт всё, если вы только войдёте в любовь Бога к тому человеку, которого вы стараетесь приобрести для Господа Иисуса.

Уилльям Бранхам, проповедь "Откровение - Книга Символов"
https://branham.ru/sermons/56-0617